Пишет  элли;:

Мы стали старше
Вы тоже заметили, да? Мы стали старше.

Вначале все на свете старше нас. Мы младше других детей во дворе, младше задавак-первоклашек - какие же они большие, божемой, в одном из них целых метр двадцать роста. Мы младше второклассников, третьеклассников, старшеклассников, студентов. "Он уже на третьем курсе, "она уже окончила институт" - а мы еще нет. Мы столько всего еще нет.

Мы моложе взрослых - конечно же, мы моложе взрослых. Они повсюду, мы смотрим на них снизу вверх (а потом - и сверху вниз, но какая разница). Они везде. Мир принадлежит им, а мы принадлежим себе. Они, правда, считают, что и мы принадлежим им. Но мы-то знаем, что нет.

читать дальшеМы говорим про кого-нибудь: "Он не с нами, он же взрослый!". Он - лет двадцати, тридцати, сорока. Другой породы. Мы самое новое, что есть в этом мире.

Потом весь мир начинает потихоньку нас догонять. Младшая сестра гуляет с мальчиком (какие мальчики, я ей пеленки менял!). Соседка-ровесница вышла замуж. Так рано? Почему "рано", ей двадцать пять... Одноклассница в парке катает коляску, прогульщик из старой школы водит "Тойоту", хулиган и гроза района уже отсидел, уже женился, уже развелся...

Но это все еще ничего. Это еще - "они", не мы. "Им" - можно. Они могут жениться, рожать детей, водить автомобиль, играть на бирже и выступать по телевизору. А у нас бежит другое время. Мы можем писать шпаргалки, кататься на велосипеде, рвать малину с куста и точно знать, что бабушка - бессмертна.

А потом и бабушка не бессмертна. А потом и мама.
Как "мама", почему "мама", это же значит, что мы уже не маленькие, да?

Мир продолжает катиться нам навстречу.
Мы уже старше всех парикмахеров, барменов и официанток.
Продавщиц и учительниц.
Водителей и медсестер, девочки-массажистки и тренера в тренажерном зале.
Мы старше соседки, соседкиного мужа - бухгалтера в нашей фирме, соседкиной дочки - ей в этом году поступать, и ее репетитора - да он родился в том году, когда мы поступали!

Дети восьмидесятого года рожденья где-то работают и даже давно начальники. Дети девяностого года рождения играют свадьбы. Дети двухтысячного года рождения... Подожди, подожди. Какой двухтысячный год? В двухтысячном году начнется новый век, а мы станем старыми, да? Глупость какая, откуда двухтысячный год, не бывает таких годов.

Но мы все еще младше. Мы младше политиков, адвокатов, деканов, психологов и врачей.
Главное - врачей.
Сначала мы младше их всех, даже терапевта, и это привычно. Потом мы уже старше терапевта, но младше стоматолога. Догоняем стоматолога, зато остается хирург. Хирурги очень долго старше нас. Это приятно: мы в надежных руках.

До тех пор, пока в больнице (пустячная операция, какие-то полипы, ну что у меня может быть серьезного, я тебя умоляю) нам не протягивает профессионально отмытую руку совсем молодой человек. Мы вздрагиваем, не доверяем: он же моложе нас, когда он успел стать хирургом? Ладно, расслабься, не в возрасте дело. У этого юноши все-таки наверняка приличное образование, в его неприлично юные сорок... семь...

Дольше всех старше нас остаются онкологи. Но и они сдаются - перед теми, кому повезло.
Последним младше нас оказывается врач-гериатр. И даже психогериатр (должен же хотя бы на эту специальность быть возрастной ценз... или все-таки нет?).

И вот тогда, когда гериатр моложе нас на двадцать лет, а его медсестра - в четыре раза, когда у соседей родители, а иногда и деды годятся нам в сыновья, когда студенты пишут в анкетах год рождения, похожий на номер нашего первого домашнего телефона, когда моложе нас уже абсолютно все - тогда уже наплевать.
Какая разница, сколько им лет. Важно, что мы уже можем все то, чего они пока не могут. У нас уже все получилось: ведь отныне "те, кому повезло" - это мы.

В этом году мы уже живы. В этом году мы уже отметили день рожденья. В этом году уже не будет жарко, в этом году уже не будет ливней, в этом году уже лето, а следующей зимы, может быть, вообще не будет. Мы все детство об этом мечтали: чтобы не было следующей зимы.
Выйти на улицу, посмотреть на небо, посмотреть на голубей, которые вылупились уже после того, как нам сравнялось девяносто. Все на свете произошло уже после того, как у нас уже все произошло.

Мы уже "еще не умерли", а они еще "уже родились". Мы уже вышли на пенсию, когда эта невеста ходила в ясли. Мы уже хоронили друзей, а сегодняшний премьер-министр еще учился в начальной школе. Зато мы есть. У нас, в отличие от остальных, это уже "зато".

А главное - мы уже поняли, что самое интересное у нас-то как раз впереди. Вот оно, уже маячит за поворотом. Но тем, которые все моложе нас, этого не понять. Как младенцу не понять трехлетку. Как первокласснику не понять жениха. Как студенту не понять декана. Как терапевту не понять гериатра.

Жаль, что ни капли от этого понимания не передать тем, кто младше нас.

автор

URL записи

Этот народ не победить!!!!!

С 1-го июля запрещено продавать пиво в ларьках и палатках.



Продается пакет, 48руб., пиво - в подарок!
Гениально!

Пишет  MirrinMinttu:

URL записи

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

Считайте меня православным
Я в бога не верю, и ни к каким религиозным конфессиям себя не относил. Всю свою взрослую жизнь жил по принципу Лапласа: "Я в этой гипотезе не нуждаюсь". К верующим людям, если они не навязывали мне свои религиозные взгляды, относился терпимо. Если сталкивался с каким-то проявлением религиозного фанатизма, то старался отгородить от него всех здоровых людей. Я одинаково не понимал и не принимал, как исламских террористов, так и воюющих с ними иудеев. Высмеивал креационистов и прочих псевдоучёных, пытающихся доказать изначально недоказуемое.

Вместе с тем я всегда осознавал себя русским человеком, и в глубине души считал православие чем-то родным, но где-то очень глубоко. В церковь я не ходил, и как-то снисходительно относился к тем, кто ходит. Я посмеивался над теми, кто называл русский народ богоносцем, мне были чужды, и даже неприятны лозунги "за веру! за царя!". Отделение церкви от государства я считал, и считаю благом цивилизации. И я буду, как могу, сопротивляться средневековому мракобесию, если такое поднимет голову и попрёт на наше светское общество. Но...

читать дальшеЯ уже и не вспомню, когда в СМИ начались регулярные наезды на патриарха. Точно могу сказать, что информационная война против РПЦ и лично патриарха Кирилла продолжается последние полгода. Это то время, когда я начал ясно ощущать характерный запах подобных информационных войн. Ещё не видя противника в лицо, я по одному информационному шлейфу, догадывался, откуда дует ветер, и какие цели преследуют гонители патриарха. А после шабаша в Храме Христа Спасителя уже была чётко видна вражья морда. Маски были сброшены, мы все увидели, кто воюет с патриархом. Да, тогда я понял, что у меня с РПЦ - общие враги.

Собственно по поводу дикой выходки так называемой панк-группы. Тогда я ещё не ощущал своего единства с РПЦ. Храм Христа Спасителя для меня был просто памятником культуры, народным и общечеловеческим достоянием, святым местом в широком смысле этого слова. С моей точки зрения, была осквернена не только православная святыня, а, прежде всего, памятник культуры. Я бы точно так же возмутился, если бы подобное действо устроили в Тадж Махале, или даже возле Стены Плача. Оскорблять чьи-то святые места – это дикость и мерзость.

Наверное, если бы на этом всё и закончилось, я бы больше и не вспомнил ни о патриархе, ни об РПЦ. Но, в том-то и дело, что информационная война против патриарха продолжилась. И чем дальше всё это продолжалось, тем ближе мне становилась православная церковь.

Может быть, «вручение» патриарху премии «Серебряная калоша» и не стало в этой цепочки событий чем-то из ряда вон выходящим, но мою личную чашу терпения это переполнило. Я не верю в бога, но с сегодняшнего дня прошу считать меня православным. С сегодняшнего дня я в одних рядах и плечом к плечу с патриархом Кириллом. И пусть я не умею креститься и не знаю ни одной молитвы, зато я прекрасно вижу рожу врага, который прёт на нас. И пока мы не отобьём этот натиск, я буду считать себя православным.

(с) doncunita